Send as Postcard

Золотой шпиль Адмиралтейства, увенчанный трехмачтовым фрегатом, давно уже стал общеизвестной эмблемой города на Неве. Трудно встретить человека в нашей стране, который хотя бы раз в жизни не видел, если не своими глазами, то, по крайней мере, на изображении, башню Адмиралтейства и ее изящный золотой шпиль, гордо устремленный к облакам. Адмиралтейская игла, которая, по меткому выражению одного из современных поэтов, «тома истории прошила», доминирует в ленинградском пейзаже. И это вполне закономерно. Адмиралтейство, вошедшее в сокровищницу русской и мировой архитектуры, стало архитектурным центром города.
Особенно-остро чувствуют это те, кто впервые приезжает в Ленинград. И в самом деле...
Предположим, гости прибывают в наш город с одним из московских поездов. Они выходят из здания Московского вокзала, пересекают площадь Восстания и вступают на Невский проспект.
Не будет преувеличением сказать, что их первое и потому, возможно, самое сильное впечатление от города - это сверкающий вдали, на фоне синего неба, шпиль Адмиралтейства. Асфальтовая струна Невского, убегая к нему, настойчиво манит за собою.
Другие гости прибывают на Варшавский вокзал. И вдали, в перспективе Измайловского проспекта и проспекта Майорова, они тоже видят прежде всего Адмиралтейскую иглу, солнечным лучом выбивающуюся из окружающей ее зелени.
А приехавшие на Витебский вокзал, пройдя каких-нибудь двести метров по Загородному проспекту, в восхищении останавливаются на углу улицы Дзержинского, откуда открывается вид на шпиль и башню Адмиралтейства, обращенную фасадом как раз к этой улице.
Невский проспект, улица Дзержинского, Измайловский проспект и продолжение его, проспект Майорова,- вот три старейшие городские улицы, которые сбегаются к одной точке - Адмиралтейству.
Гости осматривают исторический центр города - Дворцовую площадь или площадь Декабристов, Стрелку Васильевского острова или Университетскую набережную, Петропавловскую крепость или невские мосты, «повисшие над водами», и всюду прекрасный образ Адмиралтейства не покидает их. И это неудивительно.
Адмиралтейство неотделимо от Ленинграда, как Кремль от Москвы, Парфенон от Акрополя, Лувр или Нотр-Дам от Парижа, Колизей от Рима.
Однако значимость Адмиралтейства, его ценность для нас не исчерпываются тем, что оно стало архитектурным центром города. Адмиралтейство - это частица истории русского мореходства и судостроения, это кузница кадров флота как российского, так и советского.
Адмиралтейская игла как бы парит над городом, легкая и воздушная, как те облака, которые проплывают над ней. Золотой фрегат, венчающий ее, на всех парусах словно несется вперед и вперед, навстречу будущему.

НА БЕРЕГУ ПУСТЫННЫХ ВОЛН...
Северная война была в разгаре. Русские войска одержали несколько крупных побед, штурмом взяли крепость Орешек (Нотебург) при выходе Невы из Ладожского озера и двинулись по ее берегам к Финскому
заливу.
1(12) мая 1703 года двадцатитысячное русское войско овладело шведской крепостью Ниеншанц, при впадении реки Охты в Неву, и закрепилось на островах невской дельты. 16(27) мая на Заячьем острове была заложена крепость Санкт-Питербурх. Свое наименование крепость и возникший под ее защитой город получили, однако, не сразу. Оно прочно закрепилось за ними лишь с осени 1703 года.
Близость шведов заставляла вести строительство исключительно быстрыми темпами. Уже 29 июня (10 июля), в день именин Петра I, произошло освящение крепости и состоялась закладка деревянного собора «во имя апостолов Петра и Павла». От этого и пошло в дальнейшем название крепости -Петропавловская.
Так русские люди вновь вернулись на берега Балтийского моря.
В то время русские боевые корабли сооружались на верфях у рек Сяси и Свири. Это было не совсем удобно, так как провести суда из Сяси и Свири в Неву через бурную Ладогу было весьма рискованным делом.
Осенью 1704 года, например, из устья Сяси вышло около пятидесяти кораблей, построенных на верфи. Когда они плыли по капризному озеру, разыгрался шторм, и большинство судов погибло. А те, что уцелели, требовали основательного ремонта.
Это несчастье, видимо, натолкнуло Петра на мысль - перенести верфи к Финскому заливу.
И вот прошло всего полтора 'года с того дня, как была заложена Петропавловская крепость, а Петр принял новое важное решение - основать верфь в непосредственной близости от рейда. И не просто верфь, а верфь-крепость.
Такая необходимость диктовалась военной ситуацией, которая в районе невской дельты продолжала оставаться весьма тревожной. Шведы неоднократно пытались прорваться к строящемуся городу. Так, 23 июня 1705 года они переправились через Большую Невку на Каменный остров, ночью подошли к Малой Невке, чтобы перебраться на Аптекарский остров. Но, увидев на противоположном берегу русские окопы, остановились. Завязалась перестрелка, продолжавшаяся всю ночь...
Петр сам искал место для новой верфи. Вместе с Меншиковым он целую неделю провел в шлюпке, объезжая все бухты, заливы и проливы невской дельты. Наконец место было выбрано - наискосок от Заячьего острова. Находясь на левом берегу Большой Невы, новая крепость должна была, вместе с Петропавловской крепостью на правом берегу, надежно закрыть для врагов вход в Неву. Обе крепости поддерживались бы огнем пушечной батареи, расположенной на месте нынешней Стрелки Васильевского острова.
5 ноября 1704 года состоялась закладка Петербургской судостроительной верфи, о чем Петр сделал в своем журнале (дневнике) следующую запись:
«Заложили Адмиралтейский дом и были в остерии и веселились, длина 200 сажен, ширина 100 сажен».
Первый план верфи, хотя и неосуществленный, принадлежал Петру, о чем свидетельствует его собственноручная надпись, сделанная на чертеже Адмиралтейского дома:
«Сей верфь делать государственными работниками или подрядом как лучше и строить по сему, жилья делать мазанками прямыми без кирпича, кузницы обе каменные '/г кирпича, амбары и сараи обить досками так, как мельницы ветряные обиты, доска на доску, и у каждой доски нижний край обдорожить и потом писать красною краскою. От реки бить... сваями».
Первоначально Адмиралтейство планировалось и сооружалось в соответствии с традиционной композицией московских дворов - Хамовного, Печатного, Литейного, с той, однако, разницей, что оно было открыто в сторону Невы, тогда как московские промышленные сооружения повторяли схему замкнутых крепостных комплексов (в частности, Хамовный двор). Для них было характерным периметральное расположение цехов и складов, которые раскрывались в сторону внутреннего двора, тогда как наружные стены были полностью лишены проемов. Исключение составлял входной узел, в котором находилась «государева контора» и который получал поэтому парадное оформление, подчеркнутое высотным сооружением с государственной эмблемой.
Эту схему нетрудно увидеть и в планировке Адмиралтейского дома.
Общее руководство работами по сооружению верфи Петр возложил на Меншикова. Ближайшими помощни-
ками его были петербургский обер-комендант Брюс и олонецкий комендант Яковлев. Брюс занимался сооружением вокруг Адмиралтейства крепостных верков, а Яковлев - устройством Адмиралтейского двора.
Однако работы явно затягивались и шли медленнее, чем хотелось бы Петру. Причин тому было несколько. В начале июля 1705 года, например, переправившиеся через Неву шведы пожгли у впадения реки Тосны кирпичные заводы, поставлявшие кирпич строительству новой верфи.
Неудачным оказался также выбор места для валки деревьев на болотистых берегах реки Ижоры, в двадцати пяти верстах от Петербурга: отдаленность от Невы значительно затрудняла доставку леса на Адмиралтейский двор.
Тем не менее различные препятствия и трудности преодолевались, и уже в конце сентября 1705 года Яковлев доносил Меншикову, что все начатые постройки заканчиваются, а к первому октября будет готова и крепость.
Адмиралтейство возводилось руками тысяч русских людей, согнанных на берега Невы с разных концов страны. Спустя пять месяцев после закладки верфи на ее строительстве было занято более 1000 человек и 226 лошадей с подводами. Кроме того, около 900 подвод поставляли лес из Новгородского уезда. А к 1715 году число рабочих на Петербургской верфи достигло почти 10 тысяч, причем лишь 2 тысячи с небольшим были вольнонаемными, основную же массу составляли крепостные крестьяне.
Труд этих людей был неимоверно тяжелым. Плохо одетые, жившие впроголодь, в тесных хибарках, строители мало чем отличались от каторжников. Их рабочий день начинался в пятом часу утра и заканчивался около девяти часов вечера, то есть длился шестнадцать-семнадцать часов!
Йункт 32 «Регламента Адмиралтейской верфи», утвержденного Петром I, устанавливал такой распорядок дня:
«В колокол бить на работу и с работы, марта с десятого, сентября по десятое число, по утру полпята, в вечеру в марте и апреле семь часов; в июне, июле по утру полпята, в вечеру в осьм... Сентября с десятого марта по десятое, по утру час пред восхождением солнца, в вечеру час по захождении солнца...»
Тревожная военная обстановка вынуждала продлевать и без того чрезвычайно долгий рабочий день. А платили людям ничтожно мало - по три копейки в день (для сравнения укажем, что фунт ржи стоил тогда одну копейку).
За малейшие проступки рабочие и служители Адмиралтейской верфи подвергались жестоким наказаниям. А «казни и наказания» были такие: за первый проступок рабочий получал десять ударов кнутом и предупреждался, что при повторении он «будет под киль корабельный подпущен и у мачты будет бит 15-ю ударами, а потом навечно на каторгу сослан». И это не пустая угроза: недалеко от Адмиралтейства (на территории нынешней площади Труда) существовал Каторжный двор.
Бесчисленные болезни и гнилостный климат умножали страдания людей. Они умирали тысячами.
Поэт 30-х годов XIX века М. Дмитриев писал о Петербурге:
Богатырь тебя построил, Топь костями забутил...
Но благодаря упорному труду тысяч безвестных строителей работы на новой верфи шли быстро, и уже к концу лета 1705 года здесь выросли различные адмиралтейские сооружения, жилые дома морских чинов и хибарки рабочих.
В 150 саженях от Адмиралтейского двора был поставлен канатный сарай длиною в 120 саженей, подле него - канатная баня и пеньковый амбар, а при них флотские житницы с обширными закромами. Под крайние бастионы, выдвинувшиеся в Неву, потребовалось бить сваи на глубину до трех с половиной саженей (более семи метров).
Главные адмиралтейские сооружения объединялись в одно здание, которое образовывало широкую букву «П», развернутую к реке, то есть сам «двор». В готовых светлицах нижнего яруса был размещен Адмиралтейский приказ - предшественник Адмиралтейской коллегии и Морского министерства.